Голиаф

© М.А. Иманов. Текст, 2007.                                                                       

          © Н.М. Иманова. Права, 2007

                                                                                          Михаил ИМАНОВ

                                      ГОЛИАФ

                             Пьедестал  для  героя

                                                            1

В обширном литературном наследии пражского раввина и кабалиста семнадцатого века Иегуды бен Базалеля была  обнаружена – утеряна и найдена вновь, правда, в изложении неведомого переписчика – рукопись, озаглавленная «История Голиафа, ложного героя филистимлян, павшего от руки Давида». Труд изобилует ссылками на писателей древности, и приведены куски их сочинений, иногда довольно пространные, которые автор упорно называет «свидетельства».

Ставим это в кавычки, потому что упомянутые автором имена ничего не говорят современному читателю, так что считать «свидетельства» достоверными нет никакой причины. Но сама «история» весьма любопытна: с одной стороны, тем, что далека от иудейской ортодоксальности, с другой − сведениями о герое, оставшемся в памяти человечества только одним эпизодом, да и то в отрицательном смысле. Но Иегуда бен Базалель, называя Голиафа ложным героем, привносит в это определение менее всего отрицательный смысл. Впрочем, изложим содержание его труда вкратце, но в строгом порядке.

                                                     2

Рукопись начинается с описания льва – хищника, в те времена жившего на пространстве от Египта до Сирии, то есть именно там, где происходили события. Ссылаясь на различные «свидетельства», автор подробно описывает размеры животного, его вид, повадки, случаи нападения на домашний скот и людей. В окончании этой слишком длинной главы он приводит рассказы уже совершенно легендарные: о перевоплощении льва в человека и обратно, о похищениях львами жителей деревень и даже городов с целью, как указывается, «приучения к человеку львиного потомства». Насколько можно понять, львы похищали людей, делая их чем-то вроде нянек, а то и воспитателей при львятах – новорожденных и подросших. Те привыкали к повадкам человека, что делало их менее уязвимыми, по той причине, что человек их главный враг. Что же касается людей, тех самых «нянек и воспитателей», то некоторое время спустя львы отпускали их, и те возвращались домой целыми и невредимыми.

Смысл такой комбинации, по мнению «свидетелей»,  состоял в том, что люди, пожившие среди львов, уже не были их врагами, могли убедить окружающих относиться к хищникам с большей терпимостью.

Но был и другой смысл, противоречивший первому (о чем специально указано): люди, побывавшие у львов, были уже не вполне людьми. Здесь приведем цитату: «Таких называли «львиными безумцами» и сторонились, как зараженных  дурной болезнью. Если их ругали или укоряли за что-то, они не отвечали укорами, не пытались оправдаться, но сносили все молча, как бы равнодушно, и пытались уйти. Но бывало и так, что они бросались на укорявшего, только он начинал говорить, валили на землю и, придавив, впивались зубами в горло, что не присуще человеку, но хищному зверю». И еще: «Собираясь в стаи, они нападали на селения и уводили с собой молодых женщин, чтобы удовлетворить свою  страсть. На них охотились целые отряды воинов, окружали их в лесу или горных ущельях и безжалостно убивали. Как и украденных ими женщин, считая их нечистыми».

Сообразуясь с бытовавшими в те времена суеверьями, можно предположить, насколько эти люди чувствовали себя изгоями в среде себе подобных. И если нападения, разбой и кража женщин все же имели место, то это объясняется естественной местью притеснителям и естественным желанием обрести потомство. Хотя ни один случай рождения ребенка от женщин, побывавших в плену у «львиных безумцев», не приведен. Но поверить, что, освободив, их тут же придавали смерти, весьма затруднительно. Тем более что в отрядах воинов-«охотников», вероятнее всего, находились их родные – отцы, братья, мужья.